Дурочка с маком - Страница 24

Днем он прилетит из Рима, и можно будет удрать с работы пораньше. Я накрою стол, приготовлю что-нибудь вкусное. А потом скажу ему мою новость, мою невероятную новость!

Уже подходя к офису, я вспомнила о том, что собиралась сказать Павлу что-то важное, но что именно, так и не вспомнила. Впрочем, теперь этого говорить вовсе не стоило.

Вихрем влетела к себе, столкнувшись в дверях с Аленой. Едва войдя в комнату, сбросила шубку на спинку стула, закружила ее по комнате:

– У меня будет ребенок, понимаешь?

Алена уселась на стул и молча смотрела, как я порхаю.

– Послушай, ты всерьез считаешь, что Осмоловский обрадуется?

Я присела и, улыбаясь, сказала ей:

– А чего ему не обрадоваться? Я ведь не прошу, чтобы он на мне женился. Все будет, как раньше, только я уже никогда, никогда не буду одна. Ты просто не представляешь, как я провела эту ночь, б-р-р! В моей жизни теперь наступит полная ясность. А если Виктор не захочет этого ребенка, что же, я и сама его воспитаю, мне для этого никто не нужен.

Алена обняла меня, погладила волосы.

Вошедший в комнату Павел внимательно посмотрел на нас, покачал головой, но ничего не сказал.

Понятливая Алена смылась, а я уселась за стол, сложила папки в две аккуратные стопки, подняла глаза на Павла.

– Павел… – нерешительно начала я.

Он криво улыбнулся:

– Просил же, без бабских штучек! Мне неинтересно слушать, что я – хороший парень. Я и так это знаю, просто мне не повезло. Ладно, проехали! Научимся жить и с этим.

Я тихо спросила:

– Ты сердишься?

Он сказал:

– Пожалуй, нет. Спасибо тебе, что не стала обманывать. Раз уж сразу не сложилось, не стоит и начинать.

Наш разговор прервал телефонный звонок. Я обрадовалась, что получила передышку.

Звонила женщина по имени Ирина, Павел ей явно обрадовался.

Я слышала только куски разговора, но поняла, что это хозяйка какого-то агентства по оказанию услуг. Павел попросил ее прислать завтра к самолету девушку. Видимо, Ирина спросила, которую, потому что Павел сказал:

– Мне все равно, полагаюсь на твой вкус. Да, на три недели. Наша секретарь свяжется с тобой через час, продиктуешь ей фамилию и паспортные данные, нужно оформить визу и билеты. Все, ты меня очень выручила, буду обязан.

Я мрачно подумала, что все мужики – свиньи. Впрочем, даже это не смогло испортить моего настроения.

Вечером я заехала в гастроном на Тверской, накупила корзину деликатесов, готовясь к завтрашней встрече.

На углу, у гастронома, бабушка торговала букетиками фиалок, и я купила все оставшиеся у нее цветы.

Тщательно убрала квартиру, накрыла стол белой скатертью и поставила приборы и подсвечник. Нашла широкую вазу, наполнила ее водой, устроила фиалки. Комната сразу наполнилась их тревожным запахом.

Мне хотелось, чтобы завтрашний день стал праздником не только для меня.

Я заранее присмотрела Виктору подарок, изящную золотую зажигалку, и попросила выгравировать его монограмму, переплетенные буквы «В» и «О». Я полюбовалась на тонкую вязь, и положила замшевый футляр рядом с цветами.

Я все утро промаялась, ожидая звонка Виктора. Конечно, я волновалась от мысли, как он отреагирует на новость о том, что я жду ребенка.

В сотый раз я репетировала свою речь, прокручивая в уме то, что я должна ему сказать. Мне не хотелось сообщать ему это по телефону или на бегу. Пусть все произойдет в нашей квартире.

После обеда пришло сообщение от Ленки: «Юстас – Алексу. Прибыл шеф. Привез очень миленький сувенир. Душка!»

Прошло полчаса, но телефон молчал. Вернее, он непрерывно звонил, но это были рабочие звонки. Я переживала, что Виктор не может мне дозвониться.

Стало тревожно на душе, но я подумала, что, возможно, он просто занят важным разговором.

Я подошла к окну, наблюдая за резко похорошевшими и приодевшимися с началом весны прохожими, за воробьями, оккупировавшими ветки дерева. Неожиданно мое внимание привлекла машина Виктора, она резко отъехала от нашей стоянки.

Окончательно встревожившись, я позвонила Ленке.

– Приехал! – лаконично доложила она. – С час пробыл в кабинете, никого не вызывал, по городскому не звонил. Потом выскочил с перекошенным лицом, куда-то отъехал. И что могло его так всполошить, не знаешь?

– Откуда? – удивилась я. – Я и не виделась с ним еще.

– Что, и не позвонил тебе? – искренне изумилась Ленка.

Я подняла голову и сощурилась: яркий солнечный зайчик мазнул световой вспышкой по глазам. В здании напротив кто-то открыл зеркальное фасадное окно.

Рабочий день закончился, а Виктор все не звонил.

Заглянула Аленка:

– Домой собираешься?

Я кивнула:

– Раскидаю документы по папкам, и пойду. Вы меня не ждите.

– Ну, тогда мы едем. Чао!

Я разложила документы по местам, выключила компьютер. В кабинете Павла было непривычно чисто и тихо. Я заметила открытую фрамугу окна, и подошла к нему.

В этот момент в коридоре раздались шаги. Я узнала бы их из тысячи. С сильно бьющимся сердцем я повернулась к вошедшему Виктору. Улыбка сползла с моего лица.

Он был бледен, только на скулах горели яркие пятна.

– Что-то случилось? – помертвевшими губами спросила я.

– Тебе лучше знать, – отрывисто сказал он, вынул из внутреннего кармана пакет, бросил его на мой стол.

По полированной поверхности стола разлетелись глянцевые фотографии.

Я машинально взяла их в руки, просмотрела.

Часть фотографий была, без всякого сомнения, сделана в нашей квартире. В первую минуту я не поняла, а, приглядевшись, внутренне ахнула: почти на всех снимках была изображена я, да еще с каким-то парнем. На одной из фотографий он полулежал на моей постели в шелковом халате Виктора, и я подумала, что тогда мне не померещилось, и я действительно слышала запах чужой туалетной воды.